Eсть ли шaнс нaйти слoвa примирeния, которые будут услышаны людьми, разделенными блокпостами зоны АТО

Конец рабочего дня, выхожу к трамвайной остановке неподалеку от редакции. Мимо проносится мужчина моего возраста и заскакивает в подъехавшую маршрутку.   Что-то в его внешности цепляет, из глубины подсознания приходит ответ – Игорь же, старый донецкий приятель! Балагур и душа компании, водил нас в походы, учил по скалам карабкаться.   Набираю знакомых, оставшихся в Донецке.

— Вроде как Игорька на остановке встретил, у тебя номер его остался? – спрашиваю у лучшего друга Игоря.

— Нет…. Он фашист. Еще во время   Майдана уехал, все наши   еще тогда его телефоны стерли   и в соцсетях с ним «раздружились». Знать ничего о нем не хотим – стальным голосом отвечает собеседник.

Долго еще потом стоял на остановке, пытаясь осознать   глубину пропасти, возникшую между близкими с детства людьми.

Второй пример не менее показателен. Встречаюсь перед футболом на «Олимпийском» со старым товарищем (в студенческие годы за одну команду бегали).   Он – офицер в запасе одной из украинских спецслужб,   но   свою часть службы   в зоне АТО пройти успел. Слово за слово, вспоминаем партнеров   по факультетскому футболу.

— А помнишь, какая у вас с Серегой шикарная пара нападающих сложилась, сколько университетских кубков благодаря вам взяли. Вы же без слов понимали друг друга! – восхищенно ностальгирую я.

— Давай о нем не будем – в секунду помрачнел собеседник. — Я,   если его встречу, глотку перегрызу.   Он сейчас на той стороне,   командир САУ …

Вроде   бы мелкие личные наблюдения, никого таким   и не удивишь. Что уже страшно. Ведь между этими людьми — пропасть, между НАМИ — пропасть.

И   это гораздо страшнее, нежели   километровые очереди на блокпостах и даже отдаленные ежедневные «бахи». Потому что о прекращении обстрелов и о сносе блокпостов можно договориться,   хоть в Минске, хоть в Москве, хоть в Вашингтоне. А «починить» души   — нет. Просто так не договоримся.

Нет такого места и таких переговорщиков, которые смогли бы это сделать.

P.S.

И вроде бы   отвечаю   на собственный вопрос, заданный   2 года назад.   Но надежда на то, что это общество еще можно «склеить», появилась неожиданно.   Провожаю из Киева в Донецк знакомую бабушку. Как и многие,   приезжала документы «выправлять». В ожидании автобуса хвастается подарками, купленными для подруг. Прихватки, фартушки, другие бабушкины радости. С украинскими народными   образами.   Спрашиваю: » А   не боитесь   их везти? Да и поймут ли подруги?» Удивляется в   ответ: «А чего не поймут? Мы же украинцы…»